Монстрячий взвод - Страница 2

Как раз то, что нужно. Вербовщики остановятся там, и она сможет завербоваться в армию. Она была уверена, что жирный сержант и скользкий капрал даже не заметили девчонку, которая подавала им ужин прошлым вечером. По их словам, она не была хоть сколько-нибудь привлекательной. Как бы то ни было, капрал попытался ущипнуть ее, но, вероятно, просто по привычке, как муху прихлопнуть, да и к тому же попросту не было, за что щипать.

Она устроилась на холме над паромом и, завтракая холодной картошкой с сосиской, смотрела на проезжающую повозку. Следом за ней никто не маршировал. В этот раз в Мюнцзе никого не завербовали. Люди держались в сторонке. Слишком много парней ушло за последние годы, и лишь немногие вернулись. Да и из них иногда возвращалось не слишком много человека, как такового. Капрал мог бить в свой барабан, сколько угодно. Сыновей в Мюнцзе становилось меньше так же быстро, как прибавлялось вдов.

Воздух был тяжелым и влажным. Желтая сосновая славка следовала за ней, перелетая от куста к кусту. Грязь от ночного ливня начинала подсыхать, когда Полли добралась до троллего моста, пересекающего реку в узком ущелье. Говорят, что это тонкая изящная работа, созданная без единой капли цемента. Говорят, что из-за веса мост зафиксирован глубоко в скалах по обе стороны ущелья. Говорят, что это — Чудо Света, хотя очень немногие здесь интересовались чем-либо, и к тому же чурались этого самого Света. Проезд по мосту стоил пенни, или же сотню золотых монет, если с вами был козел. Посреди моста Полли перегнулась через парапет и далеко-далеко внизу увидела повозку, прокладывающую свой путь по узкой дорожке прямо над белыми водами.

Весь полдень она шла вниз сквозь темный сосновый лес по эту сторону ущелья. Повозка уже была на месте, но было ясно, что сержант не думает даже и пытаться. Никто не бил в барабаны, как в прошлый вечер, никто не кричал: «Поторапливайтесь, молокососы! Жизнь в части Взад-и-Вперед прекрасна!»

Война была всегда. Обычно — всего лишь пограничные стычки, национальный эквивалент соседской ссоры из-за запущенной живой изгороди. Иногда они выливались в большее. Борогравия была миролюбивой страной, окруженной вероломными, лукавыми и воинственными врагами. Они ведь должны быть вероломными, лукавыми и воинственными, иначе, зачем нам с ними сражаться? Война была всегда.

Ее отец служил в армии до того, как получил в наследство «Герцогиню» от ее деда. Он не слишком распространялся о том времени. С собой он привез старый меч и, вместо того, чтобы повесить его над камином, теперь поправлял им огонь. Иногда приезжали старые сослуживцы и, после закрытия бара, они собирались вокруг очага, пили и пели. Маленькая Полли всегда находила отговорки, чтобы остаться и послушать песни, но это прекратилось, когда она произнесла наиболее интересовавшее ее слово при матери. Теперь же она была старше и разносила пиво, а, следовательно, уже знала, или могла узнать, что именно все те слова означают. Кроме того, ее мать ушла туда, где плохие слова уже никого не обижали, да и вряд ли произносились вообще.

Песни были частью ее детства. Она знала весь текст из «Мир вверх тормашками», и «Дьявол будет моим сержантом», и «Джонни ушел на войну», и «Девчонка, что осталась позади», а после того, как они выпивали еще, они пели «Полковник Крапски» и «Лучше бы я не целовал ее».

И, конечно, была еще «Милашка Полли Оливер». Ее отец часто пел ей в детстве эту песню, когда она была напугана или грустила, и она всегда смеялась, просто услышав в ней свое имя. Ей нравились все слова в этой песне, по крайней мере, до тех пор, пока она не узнала, что именно они означают. А теперь…

… Полли открыла дверь. Сержант и капрал сидели за грязным столом, держа в руках по кружке пива. Она сделала глубокий вдох, подошла ближе и попыталась отдать честь.

— Чего тебе, парень? — прорычал капрал.

— Хочу вступить в армию, сэр!

Сержант повернулся к Полли и улыбнулся так, что его шрамы сложились в странную мозаику, а подбородки вздрогнули. Слово «толстый» было к нему применимо, по крайней мере, до тех пор, пока слово «жирный» наконец не выползет вперед, привлекая ваше внимание. Он был одним из тех людей, у которых нет талии. У него был экватор. Некая серьезность. Если бы он упал, он мог бы просто раскачиваться. Солнце и выпивка придали его лицу красный оттенок. Маленькие темные глазки мигали в этой красноте как солнечный лучик на острие ножа. Рядом с ним на столе лежала пара старомодных абордажных сабель, более похожих на мясницкие ножи, нежели на настоящие мечи.

— Вот так просто? — спросил он.

— Да, сэр!

— Правда?

— Да, сэр!

— И нам даже не придется спаивать тебя? Это ведь традиция…

— Нет, сэр!

— И я ведь еще не говорил тебе о возможностях карьерного роста и той прекрасной судьбе, что ждет тебя в армии?

— Нет, сэр!

— А я упоминал, что в новой красной форме тебе от девушек прохода не будет?

— Не думаю, сэр!

— А еда? Каждый раз, точно банкет, — сержант хлопнул себя по животу. — Я тому — живое подтверждение.

— Да, сэр. Нет, сэр. Я просто хочу вступить в армию, чтобы сражаться за свою страну и честь герцогини, сэр!

— Серьезно? — недоверчиво спросил капрал, но сержант, казалось, этого не слышал. Он осмотрел Полли с ног до головы, и у девушки создалось впечатление, что он не так пьян и глуп, как кажется.

— Да чтоб мне провалиться, капрал Страппи! Похоже, у нас тут не что иное, как самый настоящий патриот, — произнес он, всматриваясь в лицо девушки. — Ну что ж, парень, ты сделал верный выбор, — он придвинул к себе кипу бумаг. — Ты знаешь, кто мы?